Предчувствие «интеграции Донбасса» становится таким же локальным «зейтгестом», как и «призрак национализации». Концептуально оба эти мега-проекта непротиворечивы. Здесь и удовлетворение запроса на справедливость: в одном случае – социальную, в другом – историческую. И наказание безответственного собственника. Ведь суверенитет – это право собственности par excellence. Но именно последнее обстоятельство технически не позволяет запараллелить окончательное изъятие «олигархической» ренты с «маленькой победоносной войной» на Украине. Поскольку иначе государство практически одномоментно станет владельцем активов, которые при всей своей разноплановости сходны значительными социальными обременениями. Грубо говоря, при реализации сразу двух радикальных сценариев Российская Федерация должна будет и платить зарплату норильским горнякам, и содержать семьи донецких шахтёров. (К слову, вопрос о том, как ударит глобальная декарбонизация по ключевым предприятиям украинского юго-востока, с повестки не снимается). С учётом той роли, которую сбалансированный бюджет играет в поддержании «вертикали власти», внутриполитические последствия такого масштабного пространственно-имущественного передела сложно переоценить. Неизбежный и жёсткий санкционный ответ Запада уже точно похоронит силуановскую пирамиду ОФЗ (позволявшую избегать серьёзных секвестров и при этом сохранять ФНБ, несмотря на посткрымские рестрикции или пандемию) и скорее всего, ограничит весь сырьевой экспорт в силу его полной аффилированности с государством. Падение валютных поступлений и резкое сокращение объёмов долгового финансирования дефицита бюджета вынудит либо тотально резать расходы (включая – социальные), либо радикально повышать налоги, либо – обваливать рубль. Вариант с тотальным «распечатыванием» ФНБ, конечно, тоже есть, но он промежуточный – как кислородная подушка для «ковидного» больного с 90%-процентным поражением лёгких. При этом остальные из упомянутых методов интенсивной бюджетной терапии обещают дальнейшее и более ускоренное падение доходов населения с весьма вероятным обнулением среднего класса. А значит, и шансы на перерастание бюджетного и валютного кризиса в политический (причём, как раз к 2024 году) не так малы, как это представляется «ястребам» и эгалитаристам.
