Недавно говорили со священниками о смерти на фронте. Прекрасные батюшки, всей душой с нашими солдатами. Но… что-то пошло не так. В разговоре. Война же это прямое доказательство бессмертия души. А то пошли бы люди умирать. Не пошли бы, если бы не чувствовали, что это прямой путь в бессмертие. И так оно и есть. Война - уникальный шанс для проповеди живой христианской веры. Именно наш Бог и никто иной раздавил своей собственной смертью смерть. И вслед за Ним так поступает каждый русский воин. Каждый русский воин - воин Христов. А прекрасные добрые русские батюшки что-то упускают. То слишком высоко берут, то слишком приземленно. Но все не точно. Я очень расстроился. Война - прямое доказательство бессмертия души. Это чувствует любой солдат. Вот бы и начать на этом живом чувстве настоящую проповедь нашего Бога. Ведь он обращался не к телам, к душам. Современный мир сказал, что души нет. Война опровергла это: душа есть. И это момент Православия. Не упустим его. Смерть на войне это просто смерть как таковая - в чистом виде. В других случаях мы смерть не замечаем, прячем ее. И душу не замечаем. А на войне замечаем. Церковь стоит на душах, на смерти и бессмертии. В мирной жизни все это как из-под пухового одеяла, смутно, глухо - если только, конечно, горе и боль не затронут нас по-настоящему. А на войне горе и боль повсюду. Значит и душа повсюду. Отец Андрей Ткачев, который и есть дух, глас нашей Церкви, нашего народа, говорит о том, что СВО рождает новое богословие. Вот о нем и надо говорить. И отчаянная онтология смерти «Вагнера» имеет к этому некоторое отношение. Какое? Это еще предстоит выяснить. Но думать надо в этом направлении. В этой войне должно ожить русское богословие. Это цель. Если раз, два не получилось, не беда. Надо мыслить в эту сторону снова и снова. Смерть на войне. Тема не раскрыта. Давайте сделаем вторую попытку.