Магистр ордена интеллектуаловВ 1930-м году, за год до того, как Герман Гессе начал писать свою «Игру в бисер», семья Брамбергеров, выгодно продав бизнес как раз накануне Великой депрессии, основала в Принстоне Институт перспективных исследований. По замыслу основателей, в нем (как и в Ордене интеллектуалов Гессе, с которым мир познакомится лишь через 13 лет) лучшие ученые мира должны заниматься теми научными задачами, которые они сами посчитают для себя интересными. Там нет лекций и семинаров, диссертаций и ученых советов. Полгода ученые в нем работают, а полгода у них оплачиваемый отпуск. Их зарплата «неприлично велика», научный мир завистливо называет это заведение «институтом повышенного питания». Ставка в нем сделана на математику — самую базовую и абстрактную дисциплину.Первым приглашенным профессором в нем стал Джон фон Нейман (при рождении — Янош Лайош Нейман), сын венгерского финансиста, еврея и дворянина. Титул его отец получил от от Франца-Иосифа за заслуги перед Австро-Венгрией – так и появилась частичка «фон».Джон был вундеркиндом с эйдетической (фотографической) памятью. Раз в жизни увидев текст любого размера, он легко мог его воспроизвести. Например, когда ему было за 50, он цитировал прочитанную в 8 лет 46-томную «Всемирную историю». Его отец как-то подсунул ему телефонную книгу, а затем развлекал гостей, спрашивая у шестилетки у кого какой номер. Благодаря этому дару у Джона никогда не было проблем с языками, он знал их с десяток. Настоящей же его страстью с раннего детства стала математика. Это увлечение неизбежно привело его в математическую Мекку своего времени - Гёттинген, где он стал звездой даже среди величайших умов мира. Но в 1930-м он уезжает в Америку, в Принстонский университет, куда вскоре, после того как в 1933-м гитлеровцы выгонят из Геттингена всех евреев, переедет «математическая Мекка». С середины 30-х он занимается баллистикой и взрывами, убеждая политиков в необходимости войны против фашизма: «Нынешнюю битву против гитлеризма не следует воспринимать как далекую и ненужную для США, поскольку принципы, за которые она ведется, являются общими для всего человечества, и компромисс с Гитлером будет означать величайшую опасность для будущего Соединенных Штатов».Став консультантом Манхэттенского проекта, фон Нейман лучше, чем кто-либо, представлял разрушительную мощь ядерного оружия, но его коллеги (Оппенгеймер в том числе) отмечали его холодность и бесстрастность при обсуждении «морально неоднозначных вопросов». Он осознавал свою личную ответственность за применение ядерного оружия: выбор был тяжек, но сделав его единожды, он уже не сомневался, во всяком случае, публично.«Отдыхал» он от проекта Манхэттен, окунаясь в теорию игр, которой он увлекся еще в Геттингене. Написанная им в 1944-м вместе с Оскаром Моргенштерном «Теория игр и экономическое поведение» стала базовой работой, излагающей математическую логику принятия решений.К тому же времени носится и увлечение фон Неймана идеей создания компьютера. Он не только собрал инженеров и «пробил» финансирование, но и описал то, что вскоре станет «архитектурой фон Неймана», как должна выглядеть умная машина, из каких блоков состоять – этот подход используется и сейчас.Фон Нейман был уверен, что мозг может решать задачи сам на «подкорковом» уровне. Бывало, что он ложился спать с задачей, а просыпался с готовым решением. А еще он любил работать под оглушающую музыку («чем громче, тем лучше»); опасно водить автомобили – так никогда и не сдав на права (один из перекрестков в Принстоне, где он как минимум раз в год совершал ДТП, неофициально носил его имя); обладал странным чувством юмора, изводя своих соседей, Эйнштейна и Геделя, звуками бравурных немецких военных маршей.Его научный вклад огромен, но понятен только его коллегам-математикам. Для нас же, маглов, широко известны только Манхэттен, теория игр и архитектура фон Неймана.Умер гений в весьма молодом возрасте, в 53 года от рака - ходит молва, что болезнь стала следствием его участия в ядерном проекте.#техноистории от Саши Иванова
