🎤 «Я уважаю решение отца остаться». Прочитайте интервью Ксении Кагарлицкой, дочери политзаключенного социолога Бориса КагарлицкогоВ эти выходные, 24 и 25 августа, в будванском Reforum Space пройдет благотворительный фестиваль в поддержку политзаключенных «Зона свободы». «Волна» чуть подробнее писала о нем здесь. Одна из организаторок и участниц фестиваля — Ксения Кагарлицкая, дочь социолога Бориса Кагарлицкого, осужденного в России на пять лет лишения свободы по делу об оправдании терроризма. Она уже больше года живет в Черногории.«Волна» поговорила с Ксенией о «Зоне свободы», Черногории и, конечно, ее отце.Как появился фестиваль «Зона свободы»?У нас есть международная кампания в поддержку моего отца. В ходе очередного созвона кто-то предложил сделать фестиваль. И я очень сильно этой идеей загорелась. Изначально это должен был быть фестиваль в поддержку Бориса Кагарлицкого. Потом идея пошла дальше, и теперь это фестиваль в поддержку политзаключенных и их близких.Вы будете читать там лекцию — о чем?О том, через что проходят близкие политзеков. Поделюсь их историями и расскажу от первого лица, что это за путь и какая нам нужна поддержка.Как вы оказались в Черногории и почему именно здесь?После начала мобилизации мы с мужем сначала уехали в Казахстан, а потом сюда, потому что здесь живут родственники мужа. К тому же, мне легко было легализоваться и получить ВНЖ по визе цифрового кочевника — я работаю на иностранную компанию. Поселились мы в Петроваце. Чем вы тут занимаетесь?Кроме основной работы занимаюсь политически активными кампаниями. То есть у меня есть общественно-политическая жизнь из-за событий, связанных с моим отцом. Еще веду YouTube-канал. Организовала себе дома небольшую студию на балконе и снимаю видео.В интервью, которое ваш отец дал незадолго до нового ареста, Ксения Собчак удивлялась, почему он не уезжает к вам. Почему он не уехал?У него принципиальная позиция: жить в России. Я хотела, чтобы он хотя бы в отпуск ко мне приехал, про окончательный отъезд речи никогда не шло. В отпуск он тоже не приезжал, и мы с ним не виделась два года. Он вообще за границу не ездил, не только ко мне. Я целиком поддерживаю его решение остаться. Конечно, хочу его увидеть, хочу, чтобы он уехал и никогда больше не возвращался в Россию. Но из-за того, что я его уважаю и люблю, уважаю его желание остаться.Почему Бориса Кагарлицкого не было в списках недавнего большого обмена?В этих списках вообще не было никого по 205-й статье «Об оправдании терроризм». Есть и другие видные политзаключенные, которые сидят по этой статье, и их тоже не обменяли. Наверное, это сложная история — отпустить человека по террористической статье. Но это только моя теория, точными сведениями со мной никто не делится.Когда и о чем вы в последний раз непосредственно общались с отцом?Недавно нам разрешили звонки, так что мы созваниваемся периодически. Полгода не слышала его голос после второго ареста. Вчера мы по телефону обсуждали контингент в тюрьме. Вот такой у нас был диалог. Но у нас недолгие созвоны, максимум по 8-10 минут. Ну и переписываемся через систему ФСИН-письмо, как все.Вы как-то попросили не отправлять ему в тюрьму кроссворды и судоку. А что ему сейчас, кроме писем, можно отправлять?Есть разные тюремные сервисы. Есть ФСИН-пресса, есть ФСИН-деньги — именно сервисы, а не передачки. Можно класть ему деньги просто на тюремный счет, чтобы он пошел в кафе. Это очень будет полезно.Есть ли какие-то слова, сказанные отцом, которые вы в последнее время чаще всего вспоминаете?Не знаю, трудный вопрос. Но он сказал, что все будет хорошо, что его скоро отпустят. Будем надеяться.Когда вашего отца отпустят, вы попробуете убедить его переехать в Черногорию?Бесполезно его в чем-то убеждать! Люди, которые говорят: давайте убедим Бориса сделать что-то — это люди, которые никогда с ним не общались. У него есть четкая позиция — жить в России. Все. Обубеждайтесь. Ни одному человеку в мире этого не удается. Как и мне. Поэтому переубеждать я его не буду, но я уже взяла с него обещание, что он ко мне приедет хотя бы в гости.
