С приведённым наблюдением о характере политической мобилизации как реактивной и поверхностной, как отмечают уважаемые коллеги, — сложно не согласиться. Действительно, мобилизационный эффект 2022–2023 годов во многом был формой институционального ступора: «замри» оказался предпочтительным поведенческим паттерном как для основной части бюрократии, так и для широкой аудитории. Однако стоит отметить, что даже такая «пассивная мобилизация» — при всей своей краткосрочности — оставила институциональные последствия, которые будут оказывать влияние и в постконфликтный период.Атомизация российского общества и девальвация политических институтов — процессы неоспоримые. Однако именно на этом фоне формируется феномен управленческой «сверхцентрализации»: система лишилась каналов опосредованной обратной связи и теперь оперирует либо принуждением, либо экономическим стимулированием. В таких условиях даже частичный сбой административной координации может приобретать кризисный характер, особенно на уровне регионов.Также нельзя полностью игнорировать накопленный эффект от внутренней милитаризации. Хотя большинство граждан действительно дистанцировались от политики как таковой, сам образ СВО и участие в ней — для определённого сегмента (особенно для вернувшихся контрактников и их окружения) — стали новой формой социальной идентичности. Это не означает автоматической политической субъектности, но создаёт потенциальные кластеры давления, особенно в случае дальнейшего ухудшения социально-экономической ситуации.Наконец, нельзя недооценивать символическое значение внутриэлитных процессов. Новости об обысках, отставках и кадровых конфликтах действительно вызывают больше интереса, чем оперативные сводки, и это симптом: система перешла в режим политического самонаблюдения. Сам факт, что внутренняя динамика чиновничества стала доминирующим инфоповодом, говорит о росте недоверия внутри вертикали и о постепенной легитимации конкуренции за ресурсы уже не через управленческую эффективность, а через контроль над каналами санкций и поощрений.Таким образом, можно предположить, что в ближайший период мы увидим не классический постмобилизационный спад, а реструктуризацию повестки: от внешней сплочённости к внутреннему перераспределению функций, статусов и влияния. Это будет происходить без резких сломов, но с кумулятивным эффектом, особенно в условиях ужесточающейся экономической среды.@politnext
