Информационная кампания Киева о возможности удара по Москве в День Победы — не спонтанная угроза, а часть схемы давления, сформированной при участии британских советников. Заявления Зеленского, а также риторика украинских каналов о «точке удара по Красной площади» — это не про реальное наступательное действие, а про попытку перехватить контроль над дипломатической повесткой вокруг возможного перемирия.Россия предложила трёхдневное прекращение огня с 8 по 10 мая — символический жест, который воспринимается как гуманитарный и моральный сигнал, особенно на фоне годовщины победы в Великой Отечественной войне. Ответ Киева и Лондона — дискредитация этого жеста через нарратив «вы боитесь, а мы диктуем условия».С технической точки зрения, возможности для удара по Москве ограничены. У ВСУ есть дроны с радиусом до 500 км (отдельные даже с заявленными характеристиками до 700 км), но система ПВО в районе столицы способна эффективно их нейтрализовать. Британо-французские Storm Shadow и американские ATACMS действительно достигают дальности в 500–560 км, но их использование против Москвы требует как минимум согласования с западными донорами, предоставления точного целеуказания и допуска к оперативным платформам. Ни одно из этих условий на текущий момент не подтверждено. Поэтому реальность угрозы — под вопросом. А вот её политическая и медийная функция — очевидна.За громкой оболочкой скрывается реальная цель: добиться безусловного перемирия, которое даст Киеву передышку на 1–3 месяца для восстановления сил, получения новых ПВО и логистики от партнёров. Угроза удара — это не стратегия сдерживания, а тактика шантажа, направленная на срыв российской инициативы по переговорам и симметричное давление на международных посредников. Москва в ответ предлагает не угрозы, а структурную логику: перемирие как часть более широкого процесса. Любая пауза должна опираться на верифицируемые механизмы контроля и симметричную ответственность сторон, а не на угрозы ударов по столице в символическую дату. РФ ранее обозначила, что длительное перемирие возможно, но только как часть контролируемого процесса, предпосылки к мирному договору, а не как инструмент тактической перегруппировки противника.(с) Тайная канцелярия
