Главное в проповеди Иоанна — покаяние. Ни капли сентиментальности. Один грозный голос, как рык львиный, созывал к нему множество людей со всех пределов Земли Обетованной. Они шли посмотреть, потолкаться, но им приходилось слушать. Он говорил, и они опускали головы долу. Потом, неся на лице краску стыда, они входили в воду, и он погружал их в нее (крестил) в покаяние и ради веры в Того, Кто имел прийти. Имевший прийти пришел. Иоанн узнал Его. Не по словесному или писанному портрету, но по биению сердца, по волнению души, по извещению от Духа Святого. — Ты ли идешь ко мне? Мне нужно у Тебя креститься! — сказал пророк. — Оставь сейчас. Нам надлежит исполнить всякую правду, — отвечала Истина. Иисусу нужно чтить закон и почитать пророков. Иоанну нужно смириться. Так грубых людей Промысл смиряет, ломая их о колено, а смиренные и чистые смиряются сугубо от благодати. Безгрешный вошел в воду и, как говорит Лука, молился. И по молитве Его произошло то, что мы празднуем: «Троицы явление на Иордане бысть». Бог истинный явился как Троица. А Иисус из Назарета явился как Христос. Отец проявил Себя голосом. Сын стоял в воде иорданской. Дух сошел на смиренное Слово в виде голубя. Иоанн сказал: «Я не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым» (Ин. 1:33). Мы говорим: «Явился еси днесь вселенней, и свет Твой, Господи, знаменася на нас». Отец сказал: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный». В каждом празднике есть догмат и есть назидание. Есть правило для ума и есть закон для поведения. «Сей есть Сын Мой Возлюбленный» — это догмат. «В Тебе Мое благоволение» — это учение о невозможности угодить Богу Небесному, не слушаясь Его воплотившегося Сына. Точно так же скажет апостолам Отец на горе Преображения со временем: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный», — и добавит: «Его слушайте» (Лк. 9:35). Догмат и заповедь. Заповедь и догмат. Разорви связь, и отделишь душу от тела, то есть совершишь убийство. Далее у них — разные пути. Сын Девы уйдет в пустыню, чтобы сразиться с диаволом и впервые дать естеству человеческому возможность отразить все того выпады и удары. Сын Елисаветы, исполнив службу, вскоре сядет в тюремное подземелье, чтобы не выйти оттуда иначе, как только через пролитие крови и отсечение праведной своей главы от постнического своего тела. Сын священника умолкнет. Сын Марии подхватит проповедь. «Ему должно расти, а мне умаляться», — скажет Иоанн (Ин. 3:30). Но и Сын Человеческий пришел не для того, чтоб Ему служили, и потому проповедь Свою начнет с повторения Иоанновых слов: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 4:17). Мы же, со склянками и баклажками пришедшие во множестве, словно измученные жаждой и добравшиеся до водопоя, что услышим сердцем? Пришедши за водой, примем Дух, а вместе с Духом — страх ко исправлению. Представим, что нам, а не кому-то другому, сказано устами Иоанна: «Порождения ехиднины! Кто внушил вам бежать от будущего гнева? Сотворите же достойный плод покаяния» (Мф. 3:7—8). И да не подумаем говорить в себе: «Мы-де право веруем. Мы хорошие. Мы, мол, ничего такого, а, наоборот, то да сё». Сказывает нам Иоанн, что Бог от камней может сотворить детей Аврааму. Еще сказывает, что секира у корня всякого древа лежит. И срублено будет дерево, не принесшее плода. А уж огонь, в котором гореть ему, не угаснет. Это тоже для нас сказано. Иисуса, явившего, что Он есть Христос, да возлюбим. Богу, явившему над водами, что Он есть Троица, верою да поклонимся.
